Бросьте камнем в того, кто считает, что рэп – это до сих пор «стыдно» и «антимузыка». Ведь на самом деле все с точностью до наоборот: рэп – это на сегодня один из немногих жанров, который умудряется шагать в ногу со временем. Далее о том, каким образом хип-хоп перестал ассоциироваться с широкими штанами и золотым долларом на шее, и главных его реформатов.
РЭП КАК РЕЛИГИЯ: КАНЬЕ УЭСТ
Сейчас интересно вспомнить, как начиналось всемирное паломничество по Канье Уэсту. Его первые три альбома («The College Dropout» – 2004, «Late Registration» – 2005, «Graduation» – 2007) слабо отсвечивали вне рэп-культуры, несмотря на то, что он уже тогда демонстрировал свои амбиции. Сэмплировал Daft Punk, вдохновлялся эмоциональностью группы U2 и, наверное, первым из хип-хоперов променял широкие «трубы» на модные узкие джинсы. Канье последовательно размывал границы и с каждой пластинкой все дальше уходил от привычных рэперских канонов и сопутствующих жанров вроде R'n'B, чтобы в конечном итоге навязать себя миру как отдельную религию.
Принято считать, что «гигантизм» Уэста, с которым мы имеем дело сейчас, начался с альбома «My Beautiful Dark Twisted Fantasy» (2010), где он уже позволял себе сэмплировать King Crimson (лучшую прогрессив-рок группу в мире), демонстрировать свое раздувшееся до космических масштабов эго и критиковать идеализм «американской мечты» (вместе с кучей других социальных тем). Дальше – дело техники. Альбом «Yeezus» (2013) с довольно прямой отсылкой в названии и мегаломанским звуком, который сбивает с ног – настолько грандиозно поп-музыка не звучала, пожалуй, со времен Фредди Меркьюри. Появление на обложке Rolling Stone в терновом венце.
Дошло до того, что Уэст во время одного из концертов в поддержку «Yeezus» просто-напросто выпустил на Иисуса Христа — вернее, кого-то очень на него похожего. А в Нью-Йорке некий 23-летний Брайан Либман основал религиозное движение «Yeezianity», вербующее своих адептов через социальные сети. Ну, а лучше всего охарактеризовать Канье Уэста можно легендарной фразой Брата Музона из сериала «Прослушка»: «Знаешь, что самое опасное в Америке? Ниггер, который записался в библиотеку.»
РЭП КАК ЛИТЕРАТУРА: КЕНДРИК ЛАМАР
Считается, что в жизни Кендрика Ламара, выходца из Комптона, имеется как минимум два переломных момента, определивших его судьбу. Первый произошел, когда ему было всего пять: ребенок увидел, как у его подъезда застрелили мелкого барыгу. Второй случился, когда Кендрику было восемь лет. Его папаша, водрузив сына на плечи, отправился с ним смотреть, как Доктор Дре и Тупак Шакур снимают клип на нетленку «California Love»: алкоголь рекой, черные женщины неземной красоты, «бэнтли», неприкрытый гедонизм. Казалось бы, подобный опыт, да еще и пережитый в детстве, должен был навсегда определить Кендрика Ламара и его устремления: «thug life», деньги, роскошь, слава. И в том, что Ламар сумел от этого абстрагироваться, и заключается его главное достижение и отличие от собратьев по сцене.
Весной этого года вышел второй альбом Кендрика – «To Pimp a Butterfly». И если его дебют, «Good Kid, M.A.A.D City», можно считать скорее литературным сценарием, то последняя пластинка – уже настоящий роман. К тому же, не зря ее название – очевидная отсылка к «Убить пересмешника» (To Kill a Mockinbird) Харпера Ли. «Good Kid, M.A.A.D City» кружил голову своей атмосферой: под мрачноватый саундтрек Кендрик рисовал живописные сценки из жизни в Комптоне. Но не так, как это делают «обычные» рэперы: без репрезентов, наездов, излишнего сгущения красок. Автобиографические истории своей юности (грабежи пустых домов, наркотики, отчужденность и отношения с девушкой-гангстершей) Ламар зачитывает ровно и без малейшего намека на пафос; в его голосе скорее можно услышать горечь и даже исповедальные интонации. «To Pimp a Butterfly» – явно сложнее.
Если в дебютнике Кендрик Ламар в основном погружал нас в свою собственную историю и судьбы своих друзей, то на второй пластинке его глазами мы наблюдаем сложный современный мир, представленный целой сетью взаимосвязанных драм. И написанный уже не кинематографическими мазками-сценами, а по всем писательским канонам. С глубокими персонажами, приглашая к диалогу. В общем, слушать «To Pimp a Butterfly» без подробного разбора строчек на сайте Rap Genius – это все равно что попасть на съемки клипа с Тупаком и Доктором Дре, но при этом закрыть глаза и уши. А самого Ламара канонизировали уже прямо сейчас: в одной из школ Нью-Джерси прогрессивный учитель английского языка и литературы по имени Брайан Муни всерьез разбирал со своими учениками тексты из «To Pimp a Butterfly». Когда Кендрик об этом узнал, он почтил школу своим визитом и даже спел обезумевшим от радости студентам несколько песен. Расскажите обо об этом и поставьте Ламара своему преподавателю литературы или другу, закрывшемуся от внешнего мира томами Достоевского и Толстого.
РЭП КАК НОВАЯ ИНТИМНОСТЬ: ФРЭНК ОУШЕН
В 2005 году ураган «Катрина» на 80% разрушил Новый Орлеан, родной город Фрэнка Оушена. Он перебрался в Лос-Анджелес: сначала думал пробыть там всего 6 недель, но его затянула насыщенная музыкальная жизнь и вскоре Фрэнк уже зарабатывал себе на пропитание в качестве гоустрайтера для исполнителей первой лиги вроде Джастина Бибера и Бейонсе. Потом он подружился с безумной хип-хоп группировкой Odd Future и вошел в их состав: дружба с этими ненормальными ребятами помогла Оушену вновь поверить в себя и самому приняться за сочинительство песен. Channel Orange, его дебютный альбом, вышел в 2012 году и закрепился как один из главных документов «нового R'n'B со смыслом».
Выпуск пластинки привел к разрыву настоящей бомбы. Ранило всех – и тех, кто ценил интимную хрупкость The xx (они, кстати, потом и сами расписывались в любви к Оушену и даже спели его «I Miss You», которую Фрэнк сочинил для Бейонсе), и рэперов, которых пробивало на эмоциональность. И даже те, кто ненавидел всю современную музыку или был равнодушен к другому темнокожему груву, признали во Фрэнке Оушене короля «новой чувственности».
Главный козырь исполнителя – его голос, который способен передать абсолютно любое состояние: от бренности бытия до пронзительной нежности. И аналогов этому пению на современной сцене просто не существует. Но в случае Фрэнка Оушена важно не только то, как он поет, но и о чем. О чувстве неразделенной любви, о детях богатых родителей, об экзистенциальном кризисе (который способен настигнуть человека и в 20-летнем возрасте), о наркотиках, которые не заполняют внутреннюю пустоту, а только углубляют ее. Его песни – удачный срез эмоциональных переживаний современного молодого человека, который слишком много времени уделяет своему внутреннему миру.
РЭП КАК ЭКСПЕРИМЕНТ: FLYING LOTUS
Самым внимательным поклонникам хип-хоп культуры про Флаин Лотуса все стало понятно еще в 2010-м, когда вышел его альбом «Cosmogramma» – «джаз XXI века». На пластинке «Until the Quiet Comes» (2012) он занимался уже неприкрытым визионерством и благодаря этому опусу раздвинул хип-хоп границы до немыслимых широт. Там от самого «хип-хопа» в привычном значении слова почти ничего не осталось, а все место занял навороченный музыкальный нарратив. Сложные звуковые полотна, сменяющие друг друга – от фри-джазовой свободной структуры до африканской перкуссии, выводящей в астрал. Все это в дальнейшем привело к самой главной загадке 2012 года в мире рэпа: кто же скрывался под псевдонимом Капитан Мерфи? Версии варьировались от нелепых (это Тайлер из Odd Future) до безумных – были и такие, кто уверовал, что это сам Тупак Шакур.
Когда пришло нужное время, Флаин Лотус сам раскрыл все карты, объявив, что Капитан Мерфи – это он, таким образом очень тонко проиронизировав над трендом с «новой анонимностью» и кучей бездарных саундклауд-продюсеров, скрывавшихся под масками. Последний на данный момент альбом Лотуса – «You're Dead!» (2014) – начался с идеи музыканта задействовать хардбоповые брейки: наворотить плотность звука и записать самый оглушительный, тяжелый и быстрый джаз в мире. Результат ему не слишком понравился, но музыкальное мышление Флаин Лотуса опять завело его в какие-то запредельные дали: в результате «You're Dead!», как и всегда, трудно описывать словами. Подводя итог, «умный хип-хоп» с помощью Лотуса вышел на новое плато и перестал быть уделом нытиков вроде Талиба Квели, занимающихся бесконечной войной с собой и окружающей реальностью.
РЭП КАК ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАМЯТЬ: JOE BADASS
Простые смертные узнали об этом рэпере после того, как все крупные СМИ перепечатали фотографию 16-летней Малии, дочери президента США Барака Обамы, на которой она в футболке Pro Era (так называется хип-хоп группировка, где Joe Badass числится одним из основателей). Это был одновременно прецедент (до этого практически невозможно было увидеть какие-нибудь «неофициальные» снимки семьи Обамы) и вместе с тем – одна из самых гениальных пиар-кампаний в рэпе (спланированная или случайная – об этом спорят, но не суть важно).
Поначалу Joe Badass (ему, кстати, сейчас всего 20 лет) кажется очередным рэпером «под классику», который ностальгирует по временам, в которых и не жил. Его преданность 90-ым выразилась уже в названии первого сольного релиза – микстейпа «1999». Но на деле все оказывается не настолько просто и буквально. Джо не занимается созданием репродукций и не пытается воссоздать «звук прошлого». Для него те же 90-ые – это всего лишь инструмент, с которым рэпер очень талантливо работает. А обращение к истокам – не песни о тачках, телках и стволах, а скорее – первоначальные принципы, которые определяли хип-хоп культуру до того, как мы все оказались в безумном водовороте постмодернизма. Ведь секрет Joe Badass довольно понятен и переводим на человеческий язык. Он возвращает нас в те времена, когда рэп был, собственно говоря, «рэпом» и ничем больше: совершенствованием своего «флоу», оттачиванием рифмоплетского искусства и внутреннего чувства ритма.
РЭП КАК ВИРТУОЗНОСТЬ: BADBADNOTGOOD
Эти ребята вместе получали джазовое образование в канадском колледже, но сколотить группу их вынудила совместная любовь к хип-хопу. В результате они придумали абсолютно хулиганскую по своей сути затею для своих первых двух альбомов: скрестить академические традиции и энергетику хип-хопа, играя джазовые кавер-версии любимых рэп-песен. В этой истории важен вот какой момент: в мире джаза, предельно строгом и закрытом, в принципе сложно себе представить какие-то намеки на современность. Если какой-нибудь джазовый «фирмач» и обратит внимание на поп-музыку, то скорее со снисходительной насмешкой.
Скажем, самым издевательским образом сыграет какой-нибудь хит вроде «Diamonds» Рианны, а затем тут же перекроет его кучей профессиональных соляков, чтобы продемонстрировать превосходство. BadBadNotGood – молодые парни, которых действительно научили играть джаз (если, конечно, «научить» ему вообще возможно), но они при этом не погрязли в типично джазовом снобизме и беспрекословной преданности традициям. Они делают каверы на рэп, играют безумный кроссовер из песни Gang Starr и нетленки Joy Division и записывают совместную пластинку с хип-хоп легендой Ghostface Killah не ради шутки или издевки. А исключительно с фанатских позиций – им эта музыка действительно нравится и они хотят дать ей новую жизнь, только и всего.
РЭП КАК ОТРАЖЕНИЕ ДУХА ВРЕМЕНИ: ZEBRA KATZ
Главный представитель волны так называемого «queer hip-hop» свой первый нашумевший сингл «Ima Read» написал, можно сказать, по чистой случайности. Зебру ужасно бесила его преподавательница на курсах сценаристов и он, плохо скрывая раздражение, сказал про себя: «Я прочитаю эту суку». «Прочитать» кого-то – это значит «переспорить», задеть посильнее в словесной перепалке. Эта фраза в итоге и стала фундаментом песни, от которой оказался без ума сам Рик Оуэнс, включивший ее в саундтрек своего шоу на Парижской неделе моды.
Оджей Морган (настоящее имя Zebra Katz) – совсем другой породы. Он не жарил дешевый крэк на сковородке и никогда не нажимал на спусковой крючок. Этот парень с 14 лет мотался по арт-колледжам, раскрыл себя в многочисленных театральных постановках, а Джона Кейджа считает не композитором, а прежде всего – художником-перфомансистом. Да и его погружение в фэшн-мир (Zebra Katz, наверное, главный «vogue-culture» рэпер, да простит нас Канье Уэст) – это не просто рэперское желание выделиться и выразить себя с помощью кричащих шмоток.
А его музыка – это грозный саундтрек для всех тех, кто, скажем, несколько лет назад смеялся и подшучивал над «хипстерами» и показательно отрицал свою связь с современностью. Их время истекло. Zebra Katz, который уже в 15 лет прилично фотографировал на Polaroid, а опыт работы менеджером в офисе кейтеринговой компании получил, как он сам говорит, «чисто по приколу» – это хороший пример того, что отворачиваться от мира и всего «нового» уже просто нельзя, иначе время выбросит на пыльную обочину. Нужно быть мультизадачным – как ваш браузер.
